Справки по телефону: +7 (8412) 56-40-89
Касса театра: +7 (8412) 56-30-46
e-mail: dramapnz@rambler.ru

Написать руководству театра

Игра в жизнь

«Новая социальная газета» «Новая социальная газета»
№ 5 (54)
7 февраля 2013

О пензенском театре и его новом спектакле

Как ни странно, но за год с лишним существования «Но­вой социальной газеты», имея при этом в ней специальную полосу «Культура», мы ни разу не написали о работе Пензенского драматического театра. Нет, мы регулярно ставили его анонсы, а к случаю пару раз припоминали знаменитый по­жар. Но и только.

Разумеется, можно сослать­ся на то, что все время подво­рачивались более интересные и значимые для авторов темы, но на самом деле все намного глубже. К нынешнему пензенскому театру испытываешь подспудно сложные чувства. В первую очередь, конечно, к самому зданию. Его за пять лет не пнул уже только ленивый. Кто-то увидел в нем московс­кую станцию метро Маяковс­кого, кто-то мавзолей, мне лич­но и внешне и интерьерами он больше напоминает универсам. Впечатление «по-богатому!» слишком остро, чувствуешь себя крайне неудобно и лиш­ний раз оказаться среди «это­го всего» не тянет. Но это бы ладно! В конце концов, театр строили не для спектаклей, а для торжественных заседаний, а торжественно заседающие ни в одни времена вкусом не отличались. И вообще, театр — это не стены, а сцена.

В отношении сцены же тоже образовались сложные чувства. Отдавая должное пензенской труппе (в особенности стар­шего поколения в ее составе), ее (равно как и режиссерские) эксперименты вызывали порой дикое и не всегда приятное впе­чатление. Понятное дело, что солировал в большинстве слу­чаев Сергей Казаков — главная звезда пензенской сцены и доб­рый гений руководящего ранга для родного театра. Сразила наповал уже премьера, которой открывалось новое здание. «Ре­визор» в постановке безмерно почитаемого в Пензе Валерия Беляковича, определенно, вы­шел за рамки традиционного прочтения далеко в сторону гротеска и фарса. Никто не ос­паривает права мэтра на свое видение и свои режиссерские задумки. Но неестественные позы, принимаемые Казаковым на сцене и его дикий хрип в со­четании с упомянутыми уже театральными интерьерами производили впечатление чего- то несусветного.

До полной виртуозности свой талант фарсового актера Казаков довел в прошлом году, на короткий период време­ни окунувшись в политику. К счастью для зрителей, надолго он там не потребовался (хотя впечатления от выступлений на публичных мероприяти­ях остались фееричные) и он целиком вернулся в объятия Мельпомены.

И, надо сказать, крайне удачно.

Первой театральной премье­рой в наступившем году стала постановка израильского ре­жиссера Михаила Теплицкого по пьесе современного (и весь­ма уже почитаемого) француз­ского драматурга Ива Жамиака «Месье Амилькар». И выбор пьесы и приглашение известно­го режиссера (номинанта, меж­ду прочим, «Золотой маски») — несомненная удача и событие для пензенской «драмы».

Главный герой Александр Амилькар (С.Казаков) нанима­ет профессиональную актрису (А.Смелова), легкомысленную девицу (А.Арзямова) и нище­го художника (Е.Харитонов) на роли жены, дочери и луч­шего друга соответственно. Спектакль разыгрывается для одного зрителя — самого Амилькара. Он объясняет, что за свои деньги он хочет полу­чить то, чего был ли­шен в жизни — любви, дружбы, домашнего очага. Почему он был этого лишен — не объясняется. Но можно догадаться. Само имя Амилькар — говорящее. Это традиционное карфагенс­кое имя, а карфагеняне, с тяже­лой руки своих врагов римлян, приобрели в истории славу торгашей, готовых купить за деньги все. Кроме того, Амиль­кар (Гамилькар в русском на­писании) — полководец, отсюда тиранические замашки. И, на­конец, это название не слиш­ком удачливой автомобильной фирмы, скончавшейся в 30-е годы прошлого века — в конце мы узнаем, что месье Амилькар — бухгалтер-жулик, и деньги украдены им из своей фирмы. Невозможно представить, что автор имел все это в виду, давая имя герою. Но то, о чем думал автор, для понимания произ­ведения чаще всего не имеет большого значения.

Месье Амилькар чрезвы­чайно требователен — для него очень важно правдоподобие. И он это правдоподобие получа­ет. Правдоподобие, которое уже выходит из под его контроля. На сцене появляются «теща» (Г.Репная) и молодой человек «дочери» (Н.Шаповалов). В конце концов месье Амилькар добивается, вроде бы, своего — жизненное правдоподобие переходит в настоящую жизнь — «жена» и «дочь» полюбили его по-настоящему, «друг» тоже стал испытывать к нему подлинную дружескую привя­занность. Но месье Амилькар оказывается к этому не готов. Он подавлен и уязвлен тем, что нанятые им статисты оказались способны на то, на что он не был способен всю свою жизнь — бескорыстно дарить тепло и привязанность. Он «жил» в игре. «Новая роль», которую ему предлагают, — не для него. Подлинную жизнь он принять не может и не хочет.

В этом, на наш взгляд, и за­ключается истинный пафос пьесы. А не в довольно повер­хностной идее невозможности «купленного счастья». В жизни возможно все. Надо уметь це­нить и принимать ее дары, а не замыкаться в скорлупе эгоис­тических (порой, надуманных) желаний и устремлений. Герой Жамиака этого не смог. Жизнь отворачивается от неблаго­дарного любовника — месье Амилькар погибает.

Ну, а завершим, конечно, вернувшись к актерской работе Сергея Казакова. Ему удалось создать на сцене сложный, про­тиворечивый и яркий, запоми­нающийся образ. Ему удалось избежать главной опасности — примитивизации главного ге­роя. Амилькар Казакова не жа­лок, не гадок, он вызывает ис­креннее участие и сочувствие, у зрителя в результате не вызы­вает чувства внутреннего про­теста то, что прочие персонажи вполне искренне полюбили этого мелкого тирана и неудач­ника. Временами, правда, ге­рой Казакова смешон и нелеп. Но и сама пьеса, все-таки — тра­гикомедия, и комических ситуаций там предостаточно. Но в гротеск и фарс он на этот раз не ушел. Получилась по-настоящему интересная работа.

Максим ДЕНИСОВ